Жанр научной фантастики, долгое время прозябавший в тени соцутопий и бесконечных фэнтези-саг, вновь заявляет о себе — но уже без былого оптимизма. Как будто автор, подобно уставшему путнику, бросил рюкзак с надеждами на обочине и теперь лишь разводит руками: «А что, собственно, светит нам в этом космическом мраке?»
Действие «Сороки на виселице» разворачивается в середине XXIV века, где-то между пыльными библиотечными стеллажами и лабораториями синхронной физики — науки, которая, подобно загнанной лошади, тяжело дышит перед финальным падением. Главные герои — семь человек (и одна домашняя пантера-репликант с говорящим именем Барсик) — томятся на планете Реген в ожидании вердикта Большого Жюри. Им предстоит решить: является ли синхронная физика прорывом или же интеллектуальным тупиком, в который человечество завело себя само.
Центральный образ — библиотекарь Мария, чья профессия в этом мире кажется куда важнее, чем у физиков-теоретиков. Ведь книги, как выясняется, переживут и теории, и их создателей. «Мы — мера всего, — говорит один из персонажей, — без нас в мире пусто и бессветно». Но так ли уж важно быть этой мерой, если за окном — бесконечная тьма?
Синхронная физика в романе — это не просто наука, а нечто среднее между философией, фокусом и интеллектуальным розыгрышем. Её адепты то ли гении, то ли шарлатаны, а их оппоненты обрушивают на них такие словесные лавины, что кажется, будто ты попал на средневековый диспут, где побеждает не истина, а тот, у кого язык длиннее:
Главный герой Ян — обычный спасатель туристов — оказывается втянут в эту игру, как зритель, попавший на сцену во время представления. Его растерянность — зеркало, в котором читатель видит собственное недоумение: а что, собственно, происходит?
Название романа отсылает к картине Брейгеля — виселица с сорокой, одиноко маячащая на фоне звездного неба. Этот образ становится метафорой человечества: мы всё ещё пытаемся что-то понять, но уже подозреваем, что висим над пропастью. Влияние Станислава Лема здесь очевидно, но если «Солярис» — это трагедия познания, то «Сорока...» — её ироничный ремейк. Герои Веркина не столько страдают, сколько ёрничают, словно понимая: смех — последнее оружие перед лицом бесконечности.
«Не следует недооценивать карнавальности текущего бытия», — бросает один из персонажей. И, кажется, это единственный вывод, который можно сделать, глядя в будущее, где наука уперлась в стену, а звёзды так и остались недостижимыми.
